Эзотерическое масонство

Рай в шалаше

Ева Левит

Иллюстрация: Марк Шагал
′′ Праздник скиний (Суккот) ′′

1916 год


Праздник Суккот (по крайней мере, сегодня, в отсутствие иерусалимского Храма, который привносит в эту праздничную неделю дополнительные аспекты) базируется на трех основных идеях, первая из которых связана, собственно, с самим строительством сукки – заповеданного шалаша.

И тут мы сразу упираемся в некий логический парадокс, подобие которому вряд ли можно отыскать в иных традициях и культурах. Дело в том, что строить надо изначально нечто ШАТКОЕ и ВАЛКОЕ, с открытым входом, доступным всем ветрам нутром и дырявой крышей.

И не только потому, что речь идет о временном жилище (неделя же всего, можно перебиться и в неустойчивом шалашике), или о жарком климате Израиля, в котором изначально предполагалось выполнять данную заповедь (верующим в Богоданность Торы предельно ясно, что ее Автор – Сам Творец – заранее знал, что продиктованную Им заповедь о сукке евреям придется выполнять и в Сибири, и в местах еще более отдаленных), но, прежде всего потому, что главная цель переселения из надежных домов в ненадежные шалаши заключается как раз в этих самых ощущениях переселенца – ему должно стать очевидным, насколько призрачны и нелепы его претензии на стабильность, безопасность и процветание. ВНЕ, естественно, заботы Творца, на Которого уповать гораздо легче, поглощая яства вперемешку с дождем и кутаясь от холода, достающего из всех щелей.

Суккот ведь не случайно (по крайней мере, так объясняют комментаторы) назначили (Силы Небесные, естественно) на начало спелой осени, когда урожай собран, закрома ломятся от даров щедрой земли и самое время возлечь на диваны и насладиться покоем и сериалами.

Не на весну и лето, когда началось торжественное шествие евреев по пустыне по пути из дома рабства в Землю Обетованную (хотя именно в честь облаков, которыми Творец окутал стан беженцев, защищая от дневного зноя и ночного холода и заповедано строить шалаши), а именно на постурожайную пору.

Чтобы уверовавшему в иллюзорное свое благополучие хозяину преподать важный урок: не думай, что ты в шоколаде, Бог захочет – и все твои накопления пожрут полчища насекомов-вредителей, твой дом источат термиты, твою семью поразит коронавирус, а самого тебя бросят в долговую тюрьму за невыплату ипотеки.

Но тут же шаткая сукка преподносит и вторую свою – благословенную – сторону. Потому что закономерен и обратный эффект: если Бог захочет, то и в угрожающем рухнуть под напором ветра или тяжестью снегов шалашике, тебе все равно будет тепло и сытно, и простуда обойдет тебя стороной, и яства окажутся питательнее, чем обычно, ну, и в дополнение прочие ништяки по прейскуранту.

И таким образом сукка становится совершенно уникальным строением, посвященным нетто Великому Архитектору Вселенной, Который как бы становится соучастником строительства и признанным гарантом благополучия и безопасности постройки.

Можно сказать, что в этом смысле сукка практически приравнивается к Храму, какими бы разными и с точки зрения эстетики, и с точки зрения самих правил зодчества, они ни были.

Вообще, это не единственное сходство сукки с Храмом, и эту тему мы подробнее рассмотрим ниже. А пока – небольшая хасидская история, иллюстрирующая принципы, изложенные до сих пор.

Итак, в некотором царстве, некотором государстве… А еще правильнее будет сказать, что в некотором местечке, приближался праздник Суккот.

Заведено было у жителей этой местности следующее правило: бригада мастеров кочевала от дома к дому и строила для каждой семьи ладный шалашик – и хозяевам хорошо, и строителям денежка к празднику не лишняя.

И вот как-то раз накладка вышла: то ли мастера со временем просчитались, то ли просто где-то замешкались не по графику, но вот уже праздник заходит через час-другой, а у них самих-то и их собственных семей шалашей и в помине нет – не успели поставить.

Ну, что тут поделаешь? Разве что прислушаться к тому, что одному из них, бедолаг, пришло на ум. И сказал он своим коллегам следующую вещь: мол, выхода нет, давайте по-быстрому сварганим для наших семей одну общую большую сукку, и будем праздновать сообща.

Сказано – сделано, и вот уже довольно-таки уродливая огромная конструкция вырастает на окраине местечка, а жены с детьми подтягивают туда стулья, скатерти да кастрюли.

Что же касается качества на скорую руку построенного монстра, то тут уж извините – времени нет, а потому: где гвозди вбиты через раз, где доски расползаются в разные стороны. Но ничего, погоды стоят неплохие – перебьемся как-нибудь.

Только вот с погодами оптимисты просчитались: как только праздничные свечи были зажжены и молитвы проговорены нараспев, тут-то и разверзлись хляби небесные, и начался самый настоящий потоп.

А ветер разошелся так, как будто поставил перед собой задачу не только разнести временные еврейские шалашики, но и сами их дородные дома оторвать от земли и развеять по всем сторонам света.

Домохозяева попрятались за дверьми, закрыли окна и молились о прекращении вакханалии. Шалаши вокруг домов падали один за другим, угрожая полным срывом праздника. А что же наши незадачливые мастера и их семьи? Они-то оказались на окраине, так успели ли они добежать до надежных укрытий? Успели ли спрятать от дождя стариков и младенцев?

Об их судьбе никто из жителей местечка не знал, и оставалось им только молиться о благополучии отданных на растерзание стихие.

А когда вакханалия закончилось и небо просветлело, вышли все из своих домов и поняли, что заповеди в этом году им не исполнить: ведь праздник в разгаре и в праздник действуют почти все запреты субботы, так что отстроить шалаши заново нет никакой возможности и «время нашей радости» (так традиционно называют Суккот в молитве) превращается в самое что ни на есть время печали.

Вот только откуда это радостное пение? Откуда смех и звон бокалов?

И пошли жители местечка дружной толпой на эти сладкие звуки. И обнаружили, что на окраине дождя и не было совсем, ибо вот она, сукка мастеров, стоит себе целешенька, и еловые лапы на ней (ими покрывают шалаши в средней полосе за неимением пальм) сухие и пышные, и еда на столах еще горячая – в общем, диво дивное и чудо чудное.

И тогда кто-то умный из обескураженной толпы предположил, что дело все в том, что сукка эта, единственная уцелевшая в местечке, изначально была общая и строилась для всех. Ибо в единстве сила.

И, конечно же, все местечко праздновало в этой большой сукке, а нас эта история плавно приводит ко второй главной идее праздника – собственно, единении евреев.

Об этом говорит и букет из четырех видов растений (намекающих на 4 разные группы в народе Израиля), который принято благословлять всю неделю праздника, и сама сукка в установленных законом размерах которой мы также наблюдаем некий парадокс.

Так, мудрецы совершенно четко прописали, что шалаш не может быть ниже определенной отметки (10 тфахим, т.е. ладоней – около 80 см), выше определенной отметки (20 локтей, т.е. около 960 см), уже и короче определенных отметок (7 локтей, т.е. около 56 см). Но вот что касается максимальных длины и ширины конструкции – тут у евреев полная воля и никаких ограничений.

Да и как они могли бы возникнуть в параграфе закона, если пророчества четка говорят нам, что в прекрасном будущем (после прихода Мессии) весь народ (включая миллионы восставших их мертвых) будет праздновать Суккот вместе в одном большом шалаше?

Скорее всего (да простят меня искренне верующие) это не более, чем метафора. Но она прекрасна и глубока. И еще более усиливает упомянутую идею праздника единства. Как и заповедь обязательным образом (если речь, конечно, не идет о карантинных ограничениях) приглашать в шалаши гостей: земных и Небесных.

Среди последних еврейские праотцы и пастыри, а также великие мужи из народа и праведники, которые, как гласит поверье, посещают каждый шалаш в каждой части мира, если только там рады и обычным гостям тоже.

Никто не должен остаться в праздник за пределами гостеприимной сукки, но каждый достоин и вкусной трапезы и сияющих звезд над головой, заглядывающих внутрь через дырявый схах.

И именно это делает Суккот самым любимым для Бога праздником, ведь, как сказано в хасидской литературе: «Любовь – это любить то, что любит твой любимый», а у Творца любимым является еврейский народ.

Что иллюстрирует еще одна история, на этот раз из Талмуда.

Как известно, в Израиле (в отличие от средней полосы) как раз очень большая проблема с дождями, и в древние времена, еще до изобретения оросительных систем для полей и садов, часто случалось неизбежное: из-за засухи урожай горел на корню.

Что означало трагедию национальных масштабов – голод.

Надо сказать, что именно в конце праздника Суккот в молитвах меняется вставка: вместо росы (что было актуально весной и летом) мы просит у Бога дождей. Но, увы, не всегда это работает.

Не то потому, что молятся люди недостаточно хорошо, не то из-за каких-то неведомых здесь внизу небесных расчетов.

Зато Талмуд полон чудесных историй о том, как от надвигающегося вследствие засухи голода землю Израиля спасали великие праведники и чудотворцы.

Так, каждый, я думаю, слышал легенду о знаменитом рабби Хони и его волшебном круге.

У это рабби даже прозвище было: Амеагель, то есть чертящий круг. А все потому, что в час беды, когда небо никак не было готово разразиться слезами и омыть умирающие посевы, он, по поручению земледельцев, рисовал не земле круг, заходил внутрь и объявлял Папе: Я не сдвинусь с места, пока Ты не пошлешь нам дождь.

Говорят, много раз Папа шутки изволил шутить. В ответ на ультиматум рабби Хони он посылал на землю жалкие чахлые струйки.

— Издеваешься? – спрашивал рабби Хони. – Не такого дождя я просил, а сильного дождя, который напоит поля.

И тогда сверху начинался реальный потоп, на что рабби Хони опять возмущался:

— Не этого я просил. Не потопа, который погубит зерно и заставив его сгнить, а благословенный дождь.

И тогда на Небесах включался уже какой-то правильный режим орошения, и все заканчивалось благополучно.

Но эту историю, впрочем, я рассказываю исключительно для сравнения с другой, которая нам реально сегодня важна в связи с Суккотом как праздником единения.

Потому что был в Израиле еще один знаменитый праведник и чудотворец – Рашби (рабби Шимон бар Йохай). Когда в его времена случалась засуха, он действовал по-другому.

Он не рисовал никаких кругов, не ставил Небесам никаких ультиматумов, да и вообще не разговаривал с Богом. Он просто произносил вслух первую фразу 133-го псалма: «Смотри, как хорощо и как приятно братьям сидеть всем вместе!»

И не было такого ни разу, чтобы рабби Шимону пришлось завершить это предложение, так как на первых же звуках последнего слова «вместе» Небеса разверзались и дождь начинал обильно поливать Святую землю.

Потому что Папе напоминали о самом для Него важном: о том, что Его сыновья, которые, соответственно, друг другу братья – едины.

Ну, и наконец…

Третья основная идея праздника вновь возвращает нас к сравнению сукки и Храма.

Ведь дело в том, что это единственные две священных конструкции, в которых еврею заповедано НАХОДИТЬСЯ. И не просто находиться, а вмещаться туда целиком.

Понимаю, что последняя фраза может показаться странной и куцой, но я сейчас объясню, что именно тут имеется ввиду.

Сказали наши мудрецы, что каждая заповедь освящает разные отдельные части тела человека.

Например, тфилинн накладывают на руку и на голову. До мезузы ты тоже дотрагиваешься рукой, затем ее целуя. Талит покрывает лишь часть твоего туловища. Шофар мы слушаем ушами. Свечи зажигаем руками, радуя ими еще и глаза. Вино кидуша поглощаем внутрь. Ну, и так далее.

Но есть еще сукка и Храм. Находясь в которых, ты полностью погружен в святость заповеди. Все твое тело в данный момент трудится ради выполнения желания Творца. И это желание очень простое – чтобы ты ВЕСЬ был внутри. Как бы в ЕГО объятиях.

Ну, и посколько Иерусалимский Храм еще не отстроен (скорей бы уже!), то остается нам в эти дни только одна такая возможность – быть в сукке. Которая в этом смысле заменяет Храм и приравнивается к нему.

Со всей своей шаткостью и валкостью (смотри выше). Со всей своей неказистостью, которую некоторые пытаются скомпенсировать украшениями (картинами, гирляндами, лампочками, мишурой), а некоторые, наоборот, запрещают украшать, потому как, пусть даже мы этого и не видим, но в каждой сукке присутствует Бог, а Он прекрасен и в дополнительных побрякушках не нуждается.

А посему строя Ему праздничный временный дом и при этом сливаясь в этой священной работе в едином братском порыве, мы и заслуживаем того, чтобы Суккот, как сказано выше, стал «временем нашей радости». Истинной радости, которую я желаю всем прочувствовать в этом году в полной мере!