Фра:. Ураниэль Альдебаран
33º, 90º, 97º, 98° SIIEM, 99º Hon WAEO, K:.O:.A:.
Орден Древнего и Изначального Устава Мемфис-Мицраим
Филипп-Жак де Лутербург (1740-1812), французский художник, ставший в 1767 году самым молодым членом Французской академии живописи за всю ее историю, в 1771 году переехал из Парижа в Лондон. Этот переезд стал поворотным моментом в его карьере. За последующие четырнадцать лет де Лутербург проявил себя как выдающийся мастер сценического искусства, внедрив инновационные решения в дизайн декораций, использование световых эффектов и автоматизацию звука. Его работа в театре Друри-Лейн принесла ему широкую известность и признание в лондонском обществе.
Де Лутербург родился в Страсбурге в 1740 году в семье художников. Его отец и дядя были известными миниатюристами, что предопределило его интерес к искусству с ранних лет. Помимо живописи, де Лутербург увлекался наукой и техникой. Он экспериментировал с электричеством, оптикой и акустикой, что помогло ему создавать поразительные сценические эффекты, опережавшие свое время. В 1781 году талант и новаторство де Лутербурга были отмечены избранием в Королевскую академию художеств в Лондоне. Он также удостоился чести работать художником на британский королевский двор.
Однако, как и многие художники-иностранцы в то время, де Лутербург питал глубокий интерес к алхимическим тайнам и оккультным наукам. Он собрал одну из крупнейших в Британии коллекций редких книг по магии, астрологии, каббале и герметической философии, а также оборудовал хорошо оснащенную лабораторию для алхимических опытов. Этот интерес к эзотерике был характерен для эпохи Просвещения, когда многие выдающиеся умы стремились постичь скрытые силы природы и раскрыть древние тайны бытия.
Несмотря на торжество рационализма и научной мысли, увлечение оккультизмом, тайными обществами и мистическими учениями было широко распространено среди интеллектуалов и аристократов XVIII века. Популярность масонства, объединявшего просветителей и вольнодумцев, и появление новых эзотерических течений, таких как месмеризм и сведенборгианство, отражали духовные искания людей эпохи Просвещения, жаждавших просветления и единения с высшими силами. Египетская тематика и символика также входили в моду, особенно после знаменитой экспедиции Наполеона в Египет в 1798-1801 годах и публикации роскошного иллюстрированного описания этой загадочной страны.
На этом фоне неудивительно, что де Лутербург был очарован неординарной личностью и впечатляющим масонским послужным списком графа Алессандро Калиостро (1743-1795), известного итальянского авантюриста, алхимика и оккультиста. Хотя де Лутербург официально состоял в респектабельной лондонской Великой ложе, отвечая общественным ожиданиям, он также втайне вступил в несколько менее ортодоксальных лож и обществ как в Англии, так и на континенте. Для художника приезд Калиостро, прозванного «Великим Коптом», был событием международного масштаба, ведь граф считался одним из самых влиятельных и загадочных масонов своего времени.
В 1785 году Калиостро оказался замешан в скандальном «деле об ожерелье» — афере с подделкой писем королевы Марии-Антуанетты с целью завладеть драгоценностями. Хотя графа оправдали на шумном процессе, его репутация была подорвана, и он вынужден был покинуть Париж. Но до этого громкого скандала популярность Калиостро достигла зенита, и он решил расширить свое влияние, также обратившись к искусству.
Стремясь распространить египетское масонство в Англии, Калиостро решил использовать живописный талант де Лутербурга. Осенью 1786 года граф убедил художника создать серию символических картин для комнат посвящения в новой ложе, которую он намеревался основать в Лондоне. Эта ложа должна была стать средоточием египетских масонских ритуалов, привлекая аристократов и богатых горожан таинственными обещаниями духовного просветления, алхимических секретов и контактов с ангельскими сущностями.
Следуя подробным указаниям Калиостро, де Лутербург написал восемь акварелей, аллегорически изображающих испытания, которые должна пройти женщина-неофит на пути к посвящению. Выбор женского персонажа отражал особую роль, которую Калиостро отводил женщинам в своей масонской системе, в отличие от большинства лож того времени, принимавших только мужчин.
На первой картине показаны цель и будущие испытания посвящаемой в символической форме — чувственная молодая женщина в белых одеждах с голубым поясом (идеализированный образ Серафины, супруги Калиостро) страстно смотрит на сияющий священный город в облаках, но ее путь преграждает устрашающая зеленая змея. Этот образ намекает на библейский сюжет об искушении Евы змием в райском саду и на необходимость преодоления соблазнов на тернистом духовном пути.
Вторая картина изображает неофитку, успешно достигшую второй ступени посвящения, символизируемой руинами классического храма с разбросанными по полу сокровищами. Ее правая рука сжимает меч, которым она только что отсекла голову змеи, а левая рука прижата к груди в знак торжественной клятвы. Этот сюжет подчеркивает триумф над искушением и обретение духовной силы через преодоление препятствий.
На третьей картине неофитка погружена в размышления о следующем этапе испытаний. С опущенными долу глазами она стоит перед дамой — Великим Мастером ложи в шлеме, украшенном совой Афины, традиционным символом мудрости. Дама указывает на извилистую горную тропу, где толпятся зловещие ведьмы-гермафродиты, олицетворяющие плотские страсти, пороки и иллюзии. Это напоминание о необходимости преодолеть низменные инстинкты и обманчивые видения на пути к истинному просветлению.
Четвертая картина показывает неофитку у подножия величественной египетской пирамиды, над которой сияет яркая радуга — символ божественного завета и связи неба и земли. Это момент глубокого отчаяния — она сидит на камне в изнеможении, усталая, со сломанным мечом у ног, в то время как ведьмы с обвисшими грудями и змеями, ползущими из гениталий, водят дьявольский хоровод на тропе, размахивая пылающими факелами и извивающимися пучками змей. В центре композиции возвышается сам «Великий Копт» в церемониальных одеждах со шпагой и митрой, властным жестом приглашая кандидатку пройти обряд посвящения перед порталом храма. Эта сцена символизирует кризис веры и моральную дилемму, когда вожделенная цель кажется недостижимой, а искушения плоти почти берут верх над силами духа.
На следующей картине посвящаемая сталкивается с величайшим экзистенциальным ужасом — призраком неумолимой смерти. У входа в темный грот под храмом нарисована исполинская фигура грозного крылатого старца с развевающейся бородой — это Отец-Время (Хронос) с песочными часами на голове и косой смерти в костлявой левой руке. Его зловещие намерения очевидны — он готов безжалостно оборвать нить жизни трепещущей кандидатки. Этот жутковатый мотив memento mori (помни о смерти) напоминает о бренности земного существования и неизбежности конца для каждого из смертных.
Но в критический момент, когда кажется, что надежды на духовное перерождение нет, на помощь приходит сам «Великий Копт» в узнаваемом облике слегка похудевшего Калиостро с алой орденской лентой через плечо. Он решительно хватает Хронуса за крылья, занеся над ним сверкающую обоюдоострую шпагу, чтобы одним взмахом отсечь их. На переднем плане зловещие песочные часы опрокинуты, а за спиной Копта из погребального костра с ликующим криком возрождается огненный феникс — эмблема победы над смертью. Время, извечный враг человечества, повержено, а смерть побеждена бессмертием просветленной души через мистерию посвящения в вечные истины бытия. Эта парадоксальная аллегория с намеком на алхимический процесс трансмутации материи выражает фундаментальные масонские идеи очищения, перерождения и обретения духовного совершенства.
Но Копту предстоит сразиться еще с одним грозным противником на пути к конечному триумфу — крылатой фигурой в развевающемся хитоне и в крылатых сандалиях . Однако, вероятно, это не сам Гермес Трисмегист, легендарный основатель герметической философии, от которого Калиостро вел происхождение своего «Истинного» египетского масонства, а скорее его искаженный образ, ложный бог Меркурий (Гермес), почитаемый в профанических ритуалах ортодоксальных вольных каменщиков. В разгар напряженной схватки Калиостро, ловким выпадом проткнув сердце лже-Меркурия острием шпаги, повергает его наземь замертво. Этот поединок космического масштаба символизирует превосходство эзотерического «египетского» масонства Калиостро над экзотерическим, традиционным масонством и окончательную победу истинного герметического гнозиса над неполным профаническим знанием и ложными доктринами.
И вот в триумфальном финале де Лутербург изображает отважную паломницу, снискавшую высочайшую награду за свою несгибаемую стойкость перед лицом невзгод. Она в экстатическом порыве поднимается по ступеням сияющего нездешним светом египетского храма, до сакрального момента посвящения в мистерии остаются считанные мгновения. Калиостро-Копт приглашающе указывает шпагой на оставшиеся ступени, ведущие в святая святых. Над порталом развевается тонкая лазоревая завеса, пронизанная ослепительными лучами трансцендентного света Истины, струящегося из-за приоткрытого покрывала Исиды. На исполинских каменных стенах проступают тут и там фрагменты загадочных иероглифов и магических символов, намекающие на сокровенное, ревниво оберегаемые жрецами древности оккультные тайны мироздания и формулы бессмертия. Справа от паломницы распростерто недвижимое тело поверженного лже-Меркурия — мертвого или пребывающего в глубоком обмороке после сокрушительного поражения в битве с истинным Посвятителем. Неофитка же преисполнена решимости сделать последний шаг, чтобы переступить порог и, откинув завесу, слиться с ослепительным божественным светом, став, наконец, совершенной египетской масонкой, сподобившейся лицезреть Изиду без покрывала и обрести ключ к тайнам жизни и смерти.
Эта удивительная серия наполненных сложной символикой акварелей де Лутербурга стала зримым воплощением мистических и философских идей, будораживших умы людей эпохи Просвещения. В аллегорической форме она отразила характерное для того времени увлечение древнеегипетской культурой, оккультными знаниями и эзотерическими практиками, обещавшими раскрыть величайшие тайны бытия, совершенствовать человеческую природу и даровать бессмертие. Египетское масонство Калиостро представало здесь как путь духовной трансформации, ведущий через мистическую смерть и возрождение к обретению высшей мудрости и сверхъестественных способностей.
В то же время картины де Лутербурга можно рассматривать как яркий пример синтеза искусств, отражающий взаимовлияние изобразительного искусства, театра, литературы, религии и оккультно-мистических учений в переломную эпоху Просвещения. Они свидетельствуют о глубоком интересе художников и интеллектуалов того времени к иррациональному, сверхъестественному и загадочному, об их стремлении выйти за рамки прозаической реальности и приобщиться к скрытым измерениям духовного опыта.
Судьба этой уникальной серии акварелей де Лутербурга и лондонской ложи Калиостро овеяна тайной. После поспешного отъезда графа из Англии и его ареста римской инквизицией в 1789 году следы картин теряются. Возможно, они были утрачены или спрятаны кем-то из приверженцев египетского масонства.
Автопортрет — Филипп-Жак де Лутербург (1740-1812)
Сам де Лутербург до конца жизни сохранял интерес к оккультизму, алхимии и месмеризму. В 1789 году он даже опубликовал брошюру, в которой описал свои опыты по получению золота из неблагородных металлов и контакты с ангелами, демонстрируя неизменную тягу к мистике и чудесному.
Трагический конец Калиостро в 1795 году в римской крепости Сант-Анджело после заточения и пыток инквизицией, лишь способствовал посмертной славе «Великого Копта» и породил множество легенд о нем как о великом мудреце, чародее и невинной жертве жестокой церкви. История взлетов и падений графа-авантюриста, дерзнувшего бросить вызов общественным устоям и религиозным догмам своего времени, привлекала внимание таких выдающихся писателей, как Гёте, Шиллер, Александр Дюма и Алексей Толстой, которые создали запоминающиеся художественные образы Калиостро в своих произведениях.
Акварели де Лутербурга, вдохновленные идеями Калиостро, остаются одним из самых ярких художественных свидетельств того удивительного периода в истории европейской культуры, когда мистицизм, наука, магия и авантюризм шли рука об руку, а вера в безграничные возможности человеческого разума и духа достигла своего апогея. Они дают нам возможность заглянуть в завораживающий и загадочный мир герметических учений, тайных обществ и духовных исканий эпохи Просвещения, мир, в котором непреходящая жажда Истины и бессмертия толкала людей на самые дерзновенные и рискованные эксперименты на грани возможного и невозможного. И хотя подлинность египетского масонства Калиостро и глубина его познаний в оккультных науках до сих пор остаются предметом споров, влияние, которое он оказал на воображение своих современников и потомков, неоспоримо. Быть может, в этом и заключается его истинное бессмертие — в той частице вечности, которую граф-чародей сумел вдохнуть в свой сияющий миф, воплощенный кистью де Лутербурга и воспетый величайшими поэтами.
