Когда последний великий философ античности Прокл Диадох утверждал, что пересказ определённых мифов производит эффект, подобный религиозному или магическому ритуалу, он формулировал одну из самых радикальных идей в истории человеческой мысли. Эта концепция переворачивает наше привычное понимание мифа как простого повествования, превращая его в живую силу, способную изменять реальность через символическое воздействие.
Прокл жил в пятом веке нашей эры, когда античный мир доживал последние десятилетия. Христианство уже господствовало в Римской империи, но в стенах Афинской академии всё ещё звучали голоса, защищавшие древнюю мудрость. Именно в этой атмосфере умирающего язычества и зарождающегося нового мира Прокл создал свою грандиозную философскую систему, в которой миф обрел статус космической силы.
Основой его теории служит понятие космической симпатии — универсального сочувствия всех частей мироздания друг другу. Эта идея пришла к неоплатоникам от стоиков, но претерпела кардинальное преобразование. Если стоики понимали симпатию как физическое взаимодействие материальных тел в едином космическом организме, то Прокл возвёл её в ранг метафизического принципа, связывающего все уровни бытия от высшего Единого до самой грубой материи.
Представьте себе мир, где каждый камень, каждое растение, каждая звезда связаны невидимыми нитями с божественными силами, управляющими космосом. В этом мире нет случайных совпадений или изолированных явлений — всё пронизано сетью значимых соответствий. Золото связано с Солнцем не только через внешнее сходство, но через глубинную онтологическую причастность к солнечной божественной цепи. Лев воплощает солярные качества не метафорически, а реально участвуя в космической иерархии солнечных сил.
Эта симпатия реализуется через систему «цепей» или «рядов», которые Прокл называет греческими словами «сейраи» или «таксеис». Каждая такая цепь представляет собой вертикальную последовательность причастности, где божественная генада — единичное божество, стоящее во главе цепи — сообщает свои качества всем низшим уровням реальности. Солнечная цепь включает в себя солнечного бога Гелиоса, планету Солнце, солнечных демонов, золото, подсолнечник, льва и человеческие души с преобладающим солнечным темпераментом. Все эти элементы связаны не внешним сходством, а внутренним единством природы.
В такой картине мира символ перестаёт быть условным знаком или простой аллегорией. Символ у Прокла — это способ реального присутствия высшего в низшем, божественного в материальном. Когда теург использует золото в ритуале, обращённом к Солнцу, он не просто применяет произвольную символику, но активирует реальную связь между материальным золотом и божественной солнечной силой. Символ становится проводником космической энергии.
Прокл тщательно различает символ и синтему — два типа божественных знаков в материальном мире. Синтема обладает субстанциальной природой и остаётся неизменной на всех уровнях онтологической иерархии. Это как бы «подпись» божества, сохраняющая свою идентичность независимо от уровня проявления. Символ же рассматривается в контексте конкретного иерархического уровня: в материальном мире он телесен, в умопостигаемой сфере приобретает интеллектуальную природу. Принципиальное различие заключается в том, что синтема сохраняет объект на непричаствуемом уровне, тогда как символ предполагает дальнейшую причастность и множественность.
Эта сложная метафизика становится основой революционной теории мифа. В шестом эссе своего комментария к «Государству» Платона Прокл разрабатывает трёхчастную классификацию поэзии, которая навсегда изменила понимание природы мифологического повествования. Он различает поэзию боговдохновенную, познавательную и подражательную.
Подражательная поэзия, которую Платон изгонял из идеального государства, действительно представляет собой простое копирование чувственных явлений и не несёт духовной ценности. Познавательная поэзия основана на знании и образовании, она может быть полезной для нравственного воспитания. Но боговдохновенная поэзия стоит на совершенно ином уровне — она использует не подражания, а символы как свои инструменты.
Революционность этого подхода трудно переоценить. Боговдохновенная поэзия не копирует реальность и не описывает её — она создаёт символические структуры, через которые божественное может проявиться в человеческом сознании. Когда Гомер повествует о гневе Ахилла или странствиях Одиссея, он не просто рассказывает увлекательные истории. Он конструирует мифические нарративы, каждый элемент которых является символом определённых космических или психологических реальностей.
Прокл применяет принципы символической интерпретации с удивительной методологической строгостью. Он устанавливает чёткое правило: аллегория подходит для интерпретации мифов о богах, но не должна применяться к мифам о человеческих героях. Эта дифференциация основана на онтологическом статусе описываемых персонажей. Боги в мифах символизируют космические принципы и метафизические реальности, поэтому их действия требуют символического толкования. Герои же, оставаясь людьми, даже если и наделёнными сверхчеловеческими качествами, воплощают этические и психологические типы, доступные для прямого понимания.
Символическая интерпретация кардинально отличается от аллегорической тем, что она не заменяет буквальный смысл переносным, а раскрывает многоуровневую структуру значения, где каждый уровень обладает собственной реальностью. Аллегория говорит: «это означает то», символическое толкование утверждает: «это есть то, присутствующее на данном уровне реальности». Когда Прокл интерпретирует миф о Кроносе, пожирающем своих детей, он не просто расшифровывает аллегорию времени, поглощающего свои порождения. Он показывает, как в этом мифе символически представлены реальные отношения между различными уровнями умопостигаемой триады, как действует принцип единства, удерживающий множественность от рассеивания.
Отсюда вытекает центральная идея Прокла о том, что пересказ определённых мифов производит эффект, аналогичный религиозному или магическому ритуалу. Когда миф понимается и пересказывается с осознанием его символической природы, происходит актуализация тех божественных сил, которые в нём символически представлены. Нарратив становится теургическим действием — «работой с богами», направленной на восстановление связи между человеческой душой и божественными принципами.
Этот процесс работает через принцип подобия, лежащий в основе всей симпатической магии. Символическое воспроизведение божественных действий в мифе создаёт резонанс с соответствующими уровнями космической иерархии. Как объясняет Прокл в своём трактате «О теургическом искусстве», теурги исходят из симпатии, связывающей видимые вещи как друг с другом, так и с невидимыми силами, и, поняв, что всё находится во всём, установили теургическую науку.
Теургия — слово, которое буквально означает «работа с богами» или «божественная работа» — представляет собой систему ритуальных практик, направленных на духовное восхождение души к божественному. Но теургия Прокла не ограничивается внешними ритуалами с использованием материальных предметов. Он развивает концепцию «внутренней теургии» — ментальных ритуалов, используемых продвинутыми учениками для возвышения души за пределы её обычных границ.
В своём комментарии к первой книге «Начал» Евклида Прокл показывает, как математические объекты могут служить символами богов и использоваться для внутренней теургической практики. Геометрические фигуры и числовые отношения обладают способностью «настраивать» душу на определённые божественные частоты. Центры и полюса сфер символизируют богов-ийнкс, имитируя таинственное единение и синтез, которые они осуществляют. Оси представляют связующие силы всех космических порядков, а сами сферы являются образами совершенствующих божеств.
Математическое воображение создаёт символические образы, которые служат мостом между материальным и умопостигаемым мирами. В процессе внутренней теургии воображение конструирует геометрические и числовые символы, которые затем становятся объектами созерцания. Это созерцание представляет собой не пассивное рассмотрение, но активное участие в божественной деятельности через символическое подобие.
Особое место в системе Прокла занимают Халдейские оракулы — загадочные поэтические тексты, приписываемые Юлиану Теургу, жившему во втором веке нашей эры. Эти тексты, дошедшие до нас лишь в отрывках, цитируемых неоплатониками, рассматривались последними как божественное откровение, почти равное по важности диалогам Платона.
Халдейские оракулы представляют собой систему символических формул, каждая из которых содержит синтемы — божественные знаки, способные активировать соответствующие космические силы. Прокл написал обширный комментарий к этим оракулам, в котором развил свою теорию символической теологии. Оракулы интерпретируются им не как исторические документы или философские трактаты, но как сакральные тексты, чей символический язык непосредственно связан с божественными энергиями.
Центральным символом Халдейских оракулов является огонь — не физический элемент, но божественная энергия, пронизывающая все уровни космоса. Прокл различает отцовский огонь, умопостигаемый огонь и материальный огонь. Символ огня работает через принцип аналогии: материальный огонь не просто напоминает божественный огонь, но реально участвует в божественной природе. Когда теург созерцает или ритуально использует огонь, он вступает в контакт с божественными огненными силами через цепь симпатических связей.
Пересказ и изучение оракулов становится формой теургической практики, направленной на восхождение души к божественному. Каждая строка оракула содержит скрытые синтемы, которые при правильном понимании активируют соответствующие божественные силы в душе слушателя или читателя. Таким образом, священный текст превращается в магический инструмент, способный производить реальные изменения в духовном состоянии человека.
Прокл различает три типа теургической практики, каждый из которых использует символы по-разному. Низшая теургия работает с материальными символами — статуями, камнями, травами, заклинаниями — для получения оракулов или воздействия на физические явления. Средняя теургия использует астрономические и математические символы для настройки души на космические ритмы. Высшая теургия представляет собой чисто интеллектуальную практику, включающую «совершенную молитву», синтемы, ноэтические гимны, священное молчание и теургическую «веру».
Все три типа объединяет использование символов как средств актуализации божественного присутствия. Символ не просто указывает на божественное — он делает его доступным для человеческого опыта в соответствии с уровнем практики. В материальной теургии божественное присутствует через физические объекты, в интеллектуальной — через умопостигаемые образы и концепции.
Теория Прокла основывается на фундаментальном принципе неоплатонической метафизики, который восходит к Ямвлиху и формулируется как «всё во всём». Этот принцип означает, что каждый уровень реальности содержит в себе образы всех других уровней, но в модусе, соответствующем его природе. В божественном мире все вещи существуют божественно, в умопостигаемом мире — умопостигаемо, в душевном — душевно, в материальном — материально.
Эта универсальная взаимосвязь делает возможным символическое познание: через материальные символы можно достичь божественных реальностей, поскольку божественное присутствует в материальном в соответствующем модусе. Золото содержит в себе солнечную божественность в материальном модусе, геометрический круг — в математическом, идея единства — в умопостигаемом.
Симпатия в системе Прокла становится выражением божественной любви, которая связывает все уровни реальности в единую иерархическую систему. Эта любовь представляет собой не эмоцию, но космическую силу, обеспечивающую причастность низших уровней высшим и возвращение всех вещей к их божественному источнику. Через симпатию осуществляется тот космический круговорот, который неоплатоники называют «пребыванием, исхождением и возвращением» — фундаментальным ритмом мироздания.
Прокл рассматривает аллегорическую интерпретацию мифа не как интеллектуальное упражнение, но как спасительную практику, сравнимую с теургией. Правильная интерпретация символических мифов производит трансформационный эффект на душу интерпретатора, приближая её к божественной истине. Этот процесс работает через принцип анамнесиса — воспоминания души о своей божественной природе. Символы в мифе пробуждают скрытые в душе божественные синтемы, восстанавливая её связь с умопостигаемым миром.
Различаются педагогическое и иератическое значение мифов. Педагогическая функция направлена на образование и нравственное воспитание, иератическая — на духовное преобразование и обожение. Иератическая функция мифа реализуется через его способность создавать символические структуры, резонирующие с божественными энергиями. Когда миф понимается и пересказывается на символическом уровне, он становится формой богослужения, способом участия в божественной жизни.
Важнейшую роль в теории Прокла играет воображение как познавательная способность, опосредующая между чувственным восприятием и интеллектуальным познанием. Математическое воображение способно создавать символические образы, которые служат мостом между материальным и умопостигаемым мирами. Воображение не просто комбинирует чувственные данные, но обладает способностью к символическому конструированию, создавая образы, которые участвуют в божественной природе.
Теория символа Прокла кардинально отличается от стоической концепции симпатии, хотя и заимствует у неё исходные интуиции. У стоиков симпатия представляла собой физический принцип взаимодействия материальных тел в едином космическом организме. Неоплатоники, сохранив идею космического единства, перенесли симпатию в метафизическую сферу. Симпатия становится не просто физическим взаимодействием, но способом присутствия высшего в низшем, формой участия материального в идеальном.
Эта трансформация понятия симпатии связана с общим направлением неоплатонической мысли, стремившейся преодолеть дуализм между материальным и идеальным мирами. Если для Платона материальный мир представлял собой несовершенную копию мира идей, то неоплатоники видят в материи низший уровень единой иерархической системы, где божественное присутствует в соответствующем материальном модусе.
Прокл завершает развитие неоплатонической философии, создавая наиболее разработанную и систематичную версию этого учения. Его теория символа и симпатии оказала огромное влияние на развитие европейской мысли. Через Псевдо-Дионисия Ареопагита символическая теология Прокла вошла в христианскую традицию, сформировав основы христианской мистики и символического богословия.
В эпоху Возрождения теория Прокла была воспринята гуманистами-платониками, особенно Марсилио Фичино и Джованни Пико делла Мирандола. Фичино перевёл на латынь основные работы Прокла и создал латинскую традицию неоплатонического символизма, которая повлияла на развитие ренессансной магии, алхимии и философии природы. Джордано Бруно развил идеи Прокла о символической структуре космоса в своих философских и магических сочинениях.
Современные исследователи по-разному оценивают теорию символа Прокла. Одни видят в ней предвосхищение современных семиотических теорий и структуралистского подхода к мифу. Другие подчёркивают её уникальность как формы религиозно-философского мышления, не имеющей прямых аналогов в современной культуре. Особый интерес представляет связь теории Прокла с современными исследованиями мифа и ритуала в антропологии и религиоведении.
Понимание мифа как активной символической практики созвучно современным представлениям о перформативности религиозных текстов и ритуалов. Как показывают антропологические исследования, миф в традиционных культурах действительно функционирует не просто как повествование, но как ритуальное действие, способное изменять реальность через символическое воздействие. В этом смысле интуиции Прокла оказываются удивительно современными.
Теория Прокла о символической природе мифа и его связи с ритуальной практикой представляет собой уникальный синтез платонической метафизики, стоической физики и восточных религиозных традиций. В центре этой теории лежит понимание символа не как условного знака, но как онтологической реальности, способной актуализировать божественное присутствие. Симпатия становится не просто физическим принципом взаимодействия, но метафизическим основанием возможности символического познания и теургической практики.
Эта концепция радикально переосмысливает природу мифологического нарратива. Миф перестаёт быть простым рассказом о богах и героях и становится символической структурой, способной производить реальные трансформации в космосе и человеческой душе. Пересказ мифа становится формой ритуальной практики, направленной на восстановление связи между человеком и божественным.
Через симпатию символ получает способность связывать невидимое и видимое, божественное и материальное, миф и ритуал. Символическое воспроизведение божественных действий в мифе создаёт резонанс с соответствующими уровнями космической иерархии, активируя те же силы, которые действуют в ритуальной практике. Таким образом, миф и ритуал оказываются двумя формами одной и той же символической деятельности, направленной на восстановление космической гармонии и духовное преобразование человека.
Теория Прокла остаётся актуальной для современного понимания природы религиозного символизма и его роли в духовной трансформации. Она показывает, что символ и ритуал не являются внешними добавлениями к религиозному опыту, но составляют его сущностную структуру, обеспечивающую возможность встречи конечного и бесконечного. В мире, где господствуют механистические представления о реальности, теория Прокла напоминает о более глубоких измерениях человеческого опыта, где символ обретает силу изменять действительность через пробуждение скрытых космических соответствий.
Источники
- Proclus. Commentarium in Platonis Rem Publicam. Ed. W. Kroll. Leipzig: Teubner, 1899-1901.
- Proclus. In Platonis Timaeum Commentaria. Ed. E. Diehl. Leipzig: Teubner, 1903-1906.
- Proclus. Theologia Platonica. Ed. H.D. Saffrey and L.G. Westerink. Paris: Les Belles Lettres, 1968-1997.
- Proclus. The Elements of Theology. Ed. E.R. Dodds. Oxford: Clarendon Press, 1963.
- The Chaldean Oracles. Ed. É. des Places. Paris: Les Belles Lettres, 1971.
- Iamblichus. De Mysteriis. Ed. É. des Places. Paris: Les Belles Lettres, 1966.
- Baltzly, D., J. Finamore, G. Miles. Proclus: Commentary on Plato’s Republic. Volume I: Essays 1-6. Cambridge: Cambridge University Press, 2018.
- Chlup, R. Proclus: An Introduction. Cambridge: Cambridge University Press, 2012.
- d’Hoine, P., M. Martijn (eds.). All From One: A Guide to Proclus. Oxford: Oxford University Press, 2017.
- Majercik, R. The Chaldean Oracles: Text, Translation and Commentary. Leiden: Brill, 2013.
- Shaw, G. Theurgy and the Soul: The Neoplatonism of Iamblichus. University Park: Pennsylvania State University Press, 1995.
- Spanu, N. Proclus and the Chaldean Oracles: A Study on Proclean Exegesis. London: Routledge, 2020.
- Struck, P.T. Birth of the Symbol: Ancient Readers at the Limits of Their Texts. Princeton: Princeton University Press, 2004.
- Tanaseanu-Döbler, I. Theurgy in Late Antiquity: The Invention of a Ritual Tradition. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2013.
- Stanford Encyclopedia of Philosophy. «Proclus». https://plato.stanford.edu/entries/proclus/
- Stanford Encyclopedia of Philosophy. «Iamblichus». https://plato.stanford.edu/entries/iamblichus/
